На полотне царствует глубокая, многослойная ночь. Художник достигает этого эффекта не просто черной краской, а сложной смесью ультрамарина, фталоцианинового синего и приглушенного фиолетового, в которые вплавлены охристые и землистые оттенки, создающие едва уловимое свечение изнутри темноты. Это не просто отсутствие света, это одушевленная, дышащая субстанция.
В центре композиции, нарушая гравитацию, парит женская фигура. Ее белое одеяние написано густыми, пастозными мазками, создающими динамичную, почти вихревую форму. Складки ткани не подчиняются земной логике, они превращаются в подобие крыльев или светящийся след кометы. Лицо женщины лишено портретных черт, оно обращено вверх, к звездам, и выражает не экстаз, а сосредоточенное, почти трагическое устремление. Этот образ можно трактовать и как дух, и как символ человеческой мечты, оторвавшейся от земли.
Внизу, в густой туманной дымке, написанной разбавленными, лессировочными слоями, угадываются огни спящего города. Они неяркие, размытые, словно последнее воспоминание улетающей души о земной жизни. Контраст между плотной, материальной живописью фигуры и эфемерным, почти акварельным городом подчеркивает разрыв между мирами.
Небо усыпано звездами, написанными с помощью техники импасто: краска наложена так густо, что звезды кажутся выпуклыми, реальными физическими объектами, что создает поразительный эффект глубины.
